Преступление и наказание

За преступлением следует наказание. Всегда. В этом мне пришлось убедиться.

Я занимаюсь бизнесом, поэтому мне частенько приходится пить с нужными людьми. То есть «работать печенью», как мы говорим. В тот раз мы обмывали с заказчиком крупную сделку. Мероприятие закончилось за полночь, и мы вышли из ресторана уже «теплые».

Партнер взял такси, которое предусмотрительно дежурило у входа. Так как второй машины не было, я вызвал такси по телефону, но диспетчер сообщила, что за мной приедут не раньше чем через полчаса. «Дышать воздухом» возле ресторана полчаса мне не улыбалось, и я решил рискнуть и сел за руль своего авто. Если бы я знал, чем это закончится…

Дорога была плохо освещена, голова плохо соображала. Мною двигало одно желание — скорее добраться до кровати и спать, спать… Неожиданно перед машиной появилась фигура, а уже через мгновенье визг тормозов, глухой удар и мой крик слились в один звук. Я оглянулся и увидел на проезжей части тело женщины. Она лежала в неестественной позе. Сердцем я понимал, что нужно проверить, жива ли она, оказать первую помощь, доставить ее в больницу…

Но включился ум, который приказал мне немедленно уехать, исчезнуть, испариться с этого места. «Вдруг она жива и ее можно спасти?» — говорил один голос. «Вместе со «скорой» приедет милиция, и, если она умрет, тебя посадят», — утверждал другой. Я почему-то послушался второго и умчался прочь со злосчастного места. Сон как рукой сняло. Остановившись у обочины, я выкурил одну за другой несколько сигарет. В конце концов, мой партнер не видел, как я садился в машину, но он слышал, как я вызывал такси. Следовательно, я уехал на такси, а мою машину угнали и бросили за городом. И я понятия не имею, кого сбили «грабители» по дороге.

Я заехал в лес, остановил машину, вышел. Тишина. Последний раз я был ночью в лесу еще в пионерском лагере.

Мы встречали рассвет. Было так романтично, таинственно. Сейчас же лес выглядел зловещим. Мне казалось, что каждый куст на меня смотрит осуждающе и шелестит листьями: «Убийца!»

Я снял радио, разбил стекло. Делал все как автомат, как заведенный робот. Старался не думать, что это моя машина, которую я так любил и лелеял. Вспомнив все детективные фильмы, которые видел, я достал носовой платок, тщательно вытер руль и все, к чему прикасался. Затем вышел из машины и отправился домой пешком. По дороге весь хмель из меня выветрился, зато вселился страх. Липкий животный страх, который кидал меня то в жар, то в холод, заставлял дрожать руки и рисовал картины будущего одну страшнее другой.

Словно преступник, я прокрался домой, на цыпочках вошел в квартиру. Жена не спала.

— Что случилось? — спросила она встревожено.

— С чего ты взяла? Все хорошо, — я старался не встречаться с ней глазами.

— Я очень переживала. Было такое плохое предчувствие. Но, слава Богу, все обошлось, — и она, чмокнув меня, пошла спать.

Я же побрел в ванную, включил воду и тупо сидел, подставив под струю руки. Я думал о женщине, которая осталась лежать на дороге. Если она мертва, то я убийца. А если она жива и умирает сейчас, то я убийца вдвойне. Надо позвонить в «скорую» и сообщить, что человек на дороге…

— Почему ты не спишь? — передо мной стояла жена и смотрела с такой печалью, как будто все знала.

— Волнуюсь за машину, чтобы ее не украли, — соврал я.

— Господи, да что с ней, с этой машиной, сделается? — спросила жена недоуменно. — Пойди, поспи, а то на тебя смотреть страшно.

Я поддался на ее уговоры, укрылся с головой и забылся тяжелым сном. Но вскоре жена меня разбудила:

— Славик, проснись, там к тебе из милиции пришли, — прошептала она

перепугано.

Я знал, что это случится, понимал, что надо взять себя в руки и вести себя хладнокровно, но во рту пересохло, и я на негнущихся ногах пошел в гостиную.

— Вячеслав Юрьевич? Вы являетесь владельцем синего «Фольксвагена»?

— Да.

— Что вы делали вчера между одиннадцатью вечера и полночью?

— Отмечал сделку с другом в ресторане, потом заказал такси и в полночь был уже дома, — соврал я. — А в чем дело?

— Вашей машиной была сбита женщина. Свидетель происшествия успел запомнить номера.

— Я оставил машину на стоянке возле ресторана. Где она сейчас?

— Машина в розыске.

— А что с женщиной? — я задал вопрос, который в данный момент интересовал меня больше всего.

— Женщина жива, но она в тяжелом состоянии.

Затем милиционеры допросили жену на кухне и ушли. Я рухнул на кровать и попытался взять себя в руки. Женщина жива, значит, я не убийца. Машина застрахована, и, даже если ее не найдут, ничего страшного. Меня никто не видел на месте происшествия, значит, никто никогда не узнает о моем проступке. Но эти мысли не успокаивали и не приносили облегчения. Я знал, что я трус, негодяй и подонок. Бросил покалеченную беззащитную женщину умирать на дороге и малодушно сбежал. И даже если об этом никто и никогда не узнает, мне не станет легче. Потому что я стал себе противен.

— Что с тобой? Что тебя мучает? — жена смотрит на меня озабоченно.

— Просто знай, что твой муж — подлец.

— У тебя другая женщина? — ее голос задрожал.

— Господи, ну почему вы, женщины, все такие одинаковые?

— Мы все? Только, знаешь, не надо нас обобщать! — зло сказала жена, развернулась и быстро вышла, громко хлопнув дверью.

Кто бы мог подумать, что обвинение в измене будет звучать для меня как детский лепет. Я чувствовал себя настолько паскудно, что мне хотелось, чтобы тайное стало явным и муки совести ослабли. Но вскоре поступило сообщение из милиции, что моя машина нашлась и мне надо явиться на опознание. Меня по-прежнему все считали порядочным человеком и относились ко мне с состраданием. Как же: угнали машину, разбили стекло…

— Неужели ты так переживаешь, что твоей машиной кого-то сбили? — жена не могла понять моего угнетенного состояния.

— Я чувствую себя виноватым.

— Это тот негодяй должен чувствовать вину, а не ты. Машина застрахована, так что мы не пострадаем материально, — супруга пыталась успокоить меня, как могла. Если бы она знала…

По ночам я не «мог спать, вновь и вновь прокручивал этот нелепый эпизод, перевернувший мою жизнь. Странно, но картинки все время менялись, и в своих видениях я не был трусом и подлецом, а спасал женщину. Я даже нарисовал ее образ: прекрасная незнакомка, лежащая на асфальте. Я поднимаю ее, несу в машину, на огромной скорости привожу в больницу. Она благодарно улыбается мне…

— Слава, ты не представляешь, что я сегодня узнала. Твоей машиной сбили эту несчастную Ларису с пятого этажа, — выпалила жена, едва я переступил порог дома.

— К-ка-какую Ларису? — я не мог собраться с мыслями.

— Господи, соседку нашу. Одинокую, с двумя детьми. Наша Ксюша с ее Маринкой дружит.

Не может быть! Неужели мир настолько тесен? Я прекрасно знал эту самую Ларису. Действительно несчастная Лариса. Все у нее не, слава Богу. И муж с двумя детьми бросил, и работает дворником. Я обычно выхожу, сажусь в машину, а она уже улицу метет. Или листья сгребает, или снег убирает — в зависимости от времени года. Соседи привыкли к ней, как к интерьеру. Я ни разу не видел ее на каблуках и с макияжем. Только с метлой, сумками-авоськами, ведрами. Не женщина, а уборочная машина. Вечно сгорбленная, куда-то спешащая. Я не представлял, сколько ей лет, и вообще не видел в ней женщину.

— Откуда ты знаешь? — наконец выдавил я из себя.

— Да я мать ее сегодня встретила. Вся в слезах. Говорит, у Ларисы обе ноги поломаны, неизвестно, когда сможет ходить. А детей кормить надо.

Сначала я боялся, что у меня заберут водительские права, посадят, оштрафуют, сейчас я боялся только мук совести.

— Света, я должен сказать тебе что-то важное.

— Что случилось? Слава, почему ты молчишь? У тебя другая женщина?

— Да! Эта другая женщина по моей милости лежит сейчас в больнице.

— Она беременна? — Света стала белой как стена.

— Света! Это я сбил Ларису ночью! — закричал я срывающимся голосом.

— Что?

— Я сначала ее сбил, потом испугался, бросил на дороге и уехал. Инсценировал кражу машины. А дальше ты уже все знаешь…

— Что я знаю?

— Что жертвой оказалась бедная-несчастная одинокая женщина, — я закрыл лицо руками и заплакал.

Я знал, что мужчины не плачут, но слезы текли по небритым щекам, и я их не вытирал. Жена обняла меня, прижалась и тоже заплакала. Вот так мы сидели и плакали на пару.

— Самое главное — она жива. Нам надо подумать, что мы можем для нее сделать, — сказала жена, успокоившись.

— А что мы можем сделать? Купить ей здоровье мы не сможем. Разве что заплатить за лекарства и моральный ущерб. Но получится, что мы просто откупаемся от нее…

— Может быть, возьмешь Ларису к себе на работу?

— Чтобы она как немой укор каждый день напоминала мне о том, что я трус? Да и потом, кем я ее возьму, уборщицей?

— Давай спать. Утро вечера мудренее.

Это была первая ночь после аварии, когда я спал спокойно. Утром, узнав у соседки адрес больницы, поехал на встречу со своей жертвой.

Женщина лежала на кровати и смотрела в потолок. Обе ноги загипсованы. На тумбочке стоял стакан с водой и детский рисунок с надписью: «Мама, мы тебя любим!»

Я не сразу узнал ее. Без спецодежды и метлы она выглядела совсем иначе. Вся перебинтованная и беззащитная, женщина вызывала во мне жалость и сострадание.

— Здравствуйте, — тихо поздоровался я.

— Здравствуйте, — так же тихо ответила женщина.

— Я ваш сосед Вячеслав с третьего этажа. Помните меня?

— Конечно, помню. Наши дети дружат, — она улыбнулась.

— Это вам, — я стал выкладывать на тумбочку принесенные гостинцы: апельсины, бананы, яблоки, соки.

— Спасибо, — кажется, она даже не очень удивилась моему визиту.

Я сел на стул и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы хватило на признание. Но вместо этого спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально. Только ходить не могу. Зато есть время подумать обо всем.

— Подумать о чем?

— Да обо всем. О своей жизни, например. А то ведь живешь, как заводные часы. Бежишь по кругу. А куда, зачем? Мне тридцать пять лет. А что я видела за это время? Грязные лестницы, грязный двор. Кастрюли-сковородки, да дети между делом. Знаете, когда я на дороге одна умирала, у меня вся жизнь пронеслась перед глазами. И я с ужасом поняла, что не передала детям опыта выживания и они без меня просто пропадут. Так страшно стало.

— Это я вас сбил …

— Я знаю…

— Откуда?

— А чего бы вы пришли? Я в человеческое милосердие давно уже не верю.

Я помолчал немного: «Простите, если сможете…»

— При чем здесь вы? Случайностей не бывает. Если бы не вы, то кто-то другой.

Она замолчала. Я сидел рядом, не в силах ничего сказать. Никогда бы не подумал, что простая уборщица может так рассуждать.

В этот момент зашла медсестра, чтобы сделать укол, и я, наскоро попрощавшись, ушел. Целый день она не шла у меня из головы. Я решил взять ее к себе на фирму. Баба Клава к своим обязанностям относится халатно: то пыль забудет вытереть, то цветы полить. Пусть Лариса поработает. Тепло, светло, работы немного. Зарплату хорошую дам, при случае премию выпишу. Но я понимал, что это все важнее было для меня, а не для нее.

Последнее время жизнь неслась по наезженной колее. Дом — работа, дом — работа. Работа приносила удовлетворение и деньги. Дом был надежной гаванью. Все вроде бы хорошо. Но, то ли кризис середины жизни, то ли отсутствие мечты делали жизнь пресной и неинтересной. Каждый день одно и то же. Ну, еще одна сделка на работе, ну еще одна покупка в дом. Что дальше?

И вдруг этот случай. В эти дни я очень много думал. Когда-то мне попалась заметка о том, что у одних людей совесть есть, а у других нет. И врачи-нейрохирурги даже знают, как она выглядит. До сегодняшнего дня я и не догадывался, что моя совесть проснется и начнет «качать права». Хуже наказания, чем состояние, когда ты сам себе противен до тошноты, и придумать невозможно. Любой из нас хочет быть хорошим человеком. Может, поэтому и за грехи свои оправдывается в первую очередь перед самим собой.

Единственное, что меня в этой ситуации радовало — позиция моей жены. Она не только не осуждала меня, но поддерживала всеми силами. Стала еще более заботливой и внимательной. Даже заботу о Ларисиных детях, пока та лежала в больнице, взяла на себя.

Постепенно все стало на свои места. Ларису выписали, я взял ее к себе на фирму. Когда она заполняла резюме, выяснилось, что у нее высшее гуманитарное образование, и я взял ее на должность менеджера в отдел рекламы.

Она вдруг неожиданно похорошела, расцвела. Стала за собой следить, и я отметил про себя, что она очень даже привлекательная женщина.

Лариса успешно продвигала на рынок наши товары, и я ни разу не пожалел о своем решении. А вскоре она вышла замуж за водителя. «Не было бы счастья, да несчастье помогло», — сказала жена, получив приглашение на свадьбу. О том случае мы никогда не вспоминаем. А зачем?

источник http://jenskie-istorii.info/